читать
Когда это случилось, мне не было страшно. Меня не рвало. Мне не хотелось звать мамочку. Когда это случилось, мне хотелось приехать домой, выпить кофе и лечь в кровать. Включить плеер. Возможно, ещё сделать бутерброд с сыром. Возможно, и нет.
Когда это случилось.
Мне хотелось сказать: "Ну, я пойду." Мне ещё хотелось попросить мелочь на автобус, потому что кошелёк остался в кармане других брюк.
Когда это случилось.
Мне хотелось сказать: "До завтра." Но была маленькая проблемка. Как бы это покорректней сформулировать. Мне не удавалось пойти. Меня не слушались ноги. Именно когда это случилось, тело решило жить своей жизнью. Меня трясло как никогда в жизнь. Выступление театрального кружка в школе, экзамены в университете, прыжок с парашютом - ничто по сравнению с тем, когда это случилось.
Меня трясло, а ноги не слушались. Больше всего сейчас я похожу на статую. Статую человека, который оказался в очень неподходящее время, ну просто, в Очень Неподходящем Месте.
Если бы Джек не влепил мне пощёчину, то меня бы уже забрали копы, потому что мне так бы и не удалось пойти.
Если б Джек не влепил пощёчину, то мне потребовалась бы вечность, чтобы вспомнить, как меня зовут.
Если бы Джека здесь не было, то всё было бы прекрасно.
Когда где-то что-то щелкнуло, мне показалось, что это ещё один выстрел. Пока до меня не дошло, что звуки эти ничем друг друга не напоминают, все звуки мира напоминают звук выстрела. Пока до меня не дошло, что щека почему-то горит.
До этого момента я просто смотрю на этого парня. В его глаза. Я смотрю на белую плитку на стене. "Белая" - не совсем точное определение. "Белая в красную крапинку" сверху и "совсем красная" книзу. Я вижу пятно ржавчины на третьей сверху и пятой слева плитке. Я стараюсь не смотреть на дырку в животе этого парня. Я стараюсь не смотреть на кишки вокруг этого парня. Я стараюсь не обращать внимание на тот факт, что он мёртв, а пять минут назад орал как резанный. Звал бога и просил отпустить, потому что у него беременная жена. И я не помню, чтобы Джек ещё раз спустил курок, но затылка в традиционном представлении у парня тоже нет. И, конечно же, я не смотрю в сторону Джека. Я не смотрю, как он вытягивает бумажные полотенца. По пять штук разом. Я не смотрю, как он вытирает руки. Я не вижу, что его руки по локоть в крови. Рукава его рубашки в крови. Я не чувствую как здесь жарко и душно, нечем дышать, я не чувствую своих мокрых в крови ладонях. Здесь душно так, что майка липнет к спине. Я стараюсь дышать как можно реже, я не хочу принюхиваться. Я не вижу, что у меня руки тоже в крови и мои джинсы слегка запачканы кровью. Очень липко. А ещё слегка запачкана майка. Я не задумываюсь, откуда она, ведь я даже близко не стою к той стене. Я не помню, что выстрел в голову - моих рук дело. Нет, я не помню. У меня даже пистолета нет! Нет, что вы, я просто стою и придерживаю стену, чтобы та не упала. Все мои мысли заняты тем, что когда я заварю кофе, неплохо бы добавить шоколадный соус. Его ещё называют "коричневым". "Коричневым соусом". Но это слишком уж напоминает "Дерьмовый соус". Пускай "коричневого соуса" будет больше чем кофе. Попробуйте. Это очень вкусно. А не рвёт меня, потому что я даже не могу припомнить, когда в последний раз что-то оказывалось у меня в желудке. Так что я сделаю два бутерброда с сыром. Если в холодильнике будет сыр или хотя бы хлеб. А ещё мне надо сделать к понедельнику одну работёнку, так что завтра же надо приступать. Завтра уже критический срок. Минутку. Завтра же..
Поэтому я не замечаю, как Джек подходит ко мне. Смотрит в сторону того-парня, а потом. Впрочем, вы уже знаете.
Как будто бы прозвонил будильник. Я непонимающе смотрю на парня, лежащего в собственном дерьме , рубашку Джека, снова на парня. Как будто бы тебя только что разбудили и просят рассказать основные термины термодинамики в алфавитном порядке. Как будто тебя только что разбудили и просят объяснить, а что это пистолет (револьвер, если быть точнее) делает у тебя в руке? Эта миниатюрка могла происходить очень долго. Я смотрю на свои руки, я смотрю на пол, смотрю куда угодно, только не туда, куда надо. Я делаю что угодно, только не то, что надо делать в подобной ситуации. Я могу попытаться сделать какую-то глупость, например, наставить пистолет на Джека. Я говорю "пистолет", хотя на самом деле это всё-таки револьвер . Поверьте, я могу делать всё это очень долго. Если бы у Джека было терпение. Но, похоже, его нет. И Джек бьёт кулаком куда-то.. очень рядом с моим лицом. С такой силой, что плитка трескается. Я впервые смотрю на Джека и, наверное, делаю что-то неправильно, потому что.
Джек хватает меня за локоть, и это очень правильное решение. Джек хватает меня за локоть и тащит меня к выходу. Чертовски правильное решение. Тащит к выходу как щенка или упрямую черепаху. Очень верное решение, если учитывать, что коэффициент моей полезности сейчас стремится к минус бесконечности.
Когда мы выходим. Наконец-таки выходим на улицу, на свежий воздух, меня наконец-таки рвёт моим завтраком трёхдневной свежести. Ветер холодный, а на мне практически мокрая рубашка – эффект такой, как будто тебя обливают ледяной водой. Это успокаивает. Это приводит в чувство. Это отрезвляет. Меня рвёт. Джек не отпускает меня даже в этом момент, а когда я заканчиваю с этим Джек, нетерпеливо тащит меня куда-то по дороге. С таким же успехом можно было бы тащить куклу. Знаете, когда дети берут за руку куклу и ходят с ней везде, кукла бьётся о выбоины на дороге, пачкается в лужах, но дети упорно таскают её везде? Пока мы идём, мы не обмениваемся ни одним словом, а я трижды чуть не падаю, потому что заплетаюсь в своих ногах. Коэффициент моей полезности стремится к минус бесконечности. Затем Джек отпускает меня, и я кое-как плетусь. Джек роется в карманах, а я уже спокойно иду рядом. Меня не трясёт, только очень неприятный вкус во рту. О таком приличные люди предпочитают не рассказывать. Только руки слегка липкие. Меня не трясёт, голова проясняется, и оказывается пистолет всё ещё у меня. Револьвер. Это не одно и то же. Джек роется в своих карманах и извлекает оттуда ключи. Как фокусник вынимает кролика из шляпы, это лучше видеть. Вообще вся эта возня с ключами чисто формальное действие для того чтобы показать, что у Джека есть машина. Потому что это ведро можно завести даже с помощью силы мысли. Но Джек всегда достаёт ключи с таким видом, словно это ключи от Ламборгини Мурселого. Джек садится за руль, я на пассажирское сиденье. Иногда за руль сажусь я. Но машина всё-таки Джека, потому что, на мой взгляд, лучше кататься в метро, чем владеть этим. Хотя если иметь ввиду слово "владеть" в прямом смысле, то.. просто чтобы у нас с вами не осталось недопонимания - Джек эту машину не покупал. У нас у обоих нет прав, потому что признать это "средством передвижения" (и тут мы сходимся во мнении) может только ненормальный. Я так подробно останавливаюсь на описании этого ведра на колёсах, просто потому что ни о чём другом думать я в этот момент не могу. Я просто сижу и вспоминаю, что иногда даже такая штука - чертовски полезная вещь. Я высовываюсь из окна и ночной ветер. Это очень приятно ощущение, если вы понимаете, о чём я. Кровь засохла и руки уже не липкие.
-Простынешь, - Джек всегда изображает из себя мамочку в таких случаях. "Не высовывайся из окна", "Пристегни ремень", "Не хватай прикуриватель", "Простынешь".
Но я сажусь на место. Я пристёгиваю ремень. Я не хватаю прикуриватель. Потому что .. чёрт знает почему.
Я включаю магнитолу. Её ни разу не вынимали, не вытаскивали и не крали. Священная Магнитола.
Играют The Offspring "Give it to me baby". И я помню, как сегодня по пути сюда мы вдвоём орали эту песенку. Я улыбаюсь, и я знаю, что Джек тоже слегка улыбается. Я знаю, что вот он сейчас нахмурится и вытрет рукой нос, как делают, когда жуткий насморк, а салфетки нет. Я знаю, что вот он сейчас потянется за пачкой и вытащит зубами сигарету, как он делает всегда, когда раздражён или не в духе. Впрочем, это почти одно и то же.
А того парня я не знаю. Я не знаю, лежит ли он там до сих пор в собственных испражнениях, с дыркой вместо затылка. Или его уже кто-нибудь нашёл и вызвал полицию. Я не знаю его жены. Я не знаю, есть ли у него вообще жена. Я не знаю, будет ли у него сын или дочь. Я не знаю, что она расскажет, когда малыш подрастёт и спросит где его папа. Я не знаю, может, быть, может ,быть она сделает аборт. А в машине играют The Offspring. Может быть, тому парню они тоже нравились.
Машина останавливается. И мы выходим. Мы выходим, и прямо перед нами горит вывеска "Закусочная Монти Кэрри". Мы заходим, и Джек советует мне сходить в сортир. Освежится, а он пока сделает заказ. Я иду в туалет.
Знаете, он ещё общий. И для мальчиков, и для девочек. С каким-то порошком, как в школе, вместо нормального мыла. Я мою руки, я умываю лицо. Вода ржавая и не поймёшь то ли это и вправду ржавая вода, то ли это и вправду моча. Я пытаюсь замыть кровь на футболке и джинсах. Но она уже никогда не отдерётся, так что, считай, и майку, и джинсы остаётся только выкинуть. Я смотрю в зеркало. Зеркало, которое бывает только в придорожных закусочных, в таких вот сортирах. А потом заходит девушка. И я знаю, что у Джека тоже кошелёк остался в других брюках, знаю, что револьвер лежит на раковине, знаю, что, скорее всего эта маленькая сволочь будет кричать, но всё равно делаю международный жест "Тссс" и киваю на револьвер. Я могу поспорить, что про себя она назвала это "пистолетом".
Когда я выхожу, Джек уже сидит за столиком у окна. Он и вправду уже сделал заказ. На столе две тарелки с картошкой фри и бургером в каждой, две чашки кофе и стандартный набор "соль, перец и кетчуп "Хайнс""
- Ну и видок у тебя.
Джек проницателен как банка пикулей.
Я сажусь. Пахнет очень вкусно. И я надеюсь, что у них есть коричневый соус.
Когда это случилось, мне не было страшно. Меня не рвало. Мне не хотелось звать мамочку. Когда это случилось, мне хотелось приехать домой, выпить кофе и лечь в кровать. Включить плеер. Возможно, ещё сделать бутерброд с сыром. Возможно, и нет.
Когда это случилось.
Мне хотелось сказать: "Ну, я пойду." Мне ещё хотелось попросить мелочь на автобус, потому что кошелёк остался в кармане других брюк.
Когда это случилось.
Мне хотелось сказать: "До завтра." Но была маленькая проблемка. Как бы это покорректней сформулировать. Мне не удавалось пойти. Меня не слушались ноги. Именно когда это случилось, тело решило жить своей жизнью. Меня трясло как никогда в жизнь. Выступление театрального кружка в школе, экзамены в университете, прыжок с парашютом - ничто по сравнению с тем, когда это случилось.
Меня трясло, а ноги не слушались. Больше всего сейчас я похожу на статую. Статую человека, который оказался в очень неподходящее время, ну просто, в Очень Неподходящем Месте.
Если бы Джек не влепил мне пощёчину, то меня бы уже забрали копы, потому что мне так бы и не удалось пойти.
Если б Джек не влепил пощёчину, то мне потребовалась бы вечность, чтобы вспомнить, как меня зовут.
Если бы Джека здесь не было, то всё было бы прекрасно.
Когда где-то что-то щелкнуло, мне показалось, что это ещё один выстрел. Пока до меня не дошло, что звуки эти ничем друг друга не напоминают, все звуки мира напоминают звук выстрела. Пока до меня не дошло, что щека почему-то горит.
До этого момента я просто смотрю на этого парня. В его глаза. Я смотрю на белую плитку на стене. "Белая" - не совсем точное определение. "Белая в красную крапинку" сверху и "совсем красная" книзу. Я вижу пятно ржавчины на третьей сверху и пятой слева плитке. Я стараюсь не смотреть на дырку в животе этого парня. Я стараюсь не смотреть на кишки вокруг этого парня. Я стараюсь не обращать внимание на тот факт, что он мёртв, а пять минут назад орал как резанный. Звал бога и просил отпустить, потому что у него беременная жена. И я не помню, чтобы Джек ещё раз спустил курок, но затылка в традиционном представлении у парня тоже нет. И, конечно же, я не смотрю в сторону Джека. Я не смотрю, как он вытягивает бумажные полотенца. По пять штук разом. Я не смотрю, как он вытирает руки. Я не вижу, что его руки по локоть в крови. Рукава его рубашки в крови. Я не чувствую как здесь жарко и душно, нечем дышать, я не чувствую своих мокрых в крови ладонях. Здесь душно так, что майка липнет к спине. Я стараюсь дышать как можно реже, я не хочу принюхиваться. Я не вижу, что у меня руки тоже в крови и мои джинсы слегка запачканы кровью. Очень липко. А ещё слегка запачкана майка. Я не задумываюсь, откуда она, ведь я даже близко не стою к той стене. Я не помню, что выстрел в голову - моих рук дело. Нет, я не помню. У меня даже пистолета нет! Нет, что вы, я просто стою и придерживаю стену, чтобы та не упала. Все мои мысли заняты тем, что когда я заварю кофе, неплохо бы добавить шоколадный соус. Его ещё называют "коричневым". "Коричневым соусом". Но это слишком уж напоминает "Дерьмовый соус". Пускай "коричневого соуса" будет больше чем кофе. Попробуйте. Это очень вкусно. А не рвёт меня, потому что я даже не могу припомнить, когда в последний раз что-то оказывалось у меня в желудке. Так что я сделаю два бутерброда с сыром. Если в холодильнике будет сыр или хотя бы хлеб. А ещё мне надо сделать к понедельнику одну работёнку, так что завтра же надо приступать. Завтра уже критический срок. Минутку. Завтра же..
Поэтому я не замечаю, как Джек подходит ко мне. Смотрит в сторону того-парня, а потом. Впрочем, вы уже знаете.
Как будто бы прозвонил будильник. Я непонимающе смотрю на парня, лежащего в собственном дерьме , рубашку Джека, снова на парня. Как будто бы тебя только что разбудили и просят рассказать основные термины термодинамики в алфавитном порядке. Как будто тебя только что разбудили и просят объяснить, а что это пистолет (револьвер, если быть точнее) делает у тебя в руке? Эта миниатюрка могла происходить очень долго. Я смотрю на свои руки, я смотрю на пол, смотрю куда угодно, только не туда, куда надо. Я делаю что угодно, только не то, что надо делать в подобной ситуации. Я могу попытаться сделать какую-то глупость, например, наставить пистолет на Джека. Я говорю "пистолет", хотя на самом деле это всё-таки револьвер . Поверьте, я могу делать всё это очень долго. Если бы у Джека было терпение. Но, похоже, его нет. И Джек бьёт кулаком куда-то.. очень рядом с моим лицом. С такой силой, что плитка трескается. Я впервые смотрю на Джека и, наверное, делаю что-то неправильно, потому что.
Джек хватает меня за локоть, и это очень правильное решение. Джек хватает меня за локоть и тащит меня к выходу. Чертовски правильное решение. Тащит к выходу как щенка или упрямую черепаху. Очень верное решение, если учитывать, что коэффициент моей полезности сейчас стремится к минус бесконечности.
Когда мы выходим. Наконец-таки выходим на улицу, на свежий воздух, меня наконец-таки рвёт моим завтраком трёхдневной свежести. Ветер холодный, а на мне практически мокрая рубашка – эффект такой, как будто тебя обливают ледяной водой. Это успокаивает. Это приводит в чувство. Это отрезвляет. Меня рвёт. Джек не отпускает меня даже в этом момент, а когда я заканчиваю с этим Джек, нетерпеливо тащит меня куда-то по дороге. С таким же успехом можно было бы тащить куклу. Знаете, когда дети берут за руку куклу и ходят с ней везде, кукла бьётся о выбоины на дороге, пачкается в лужах, но дети упорно таскают её везде? Пока мы идём, мы не обмениваемся ни одним словом, а я трижды чуть не падаю, потому что заплетаюсь в своих ногах. Коэффициент моей полезности стремится к минус бесконечности. Затем Джек отпускает меня, и я кое-как плетусь. Джек роется в карманах, а я уже спокойно иду рядом. Меня не трясёт, только очень неприятный вкус во рту. О таком приличные люди предпочитают не рассказывать. Только руки слегка липкие. Меня не трясёт, голова проясняется, и оказывается пистолет всё ещё у меня. Револьвер. Это не одно и то же. Джек роется в своих карманах и извлекает оттуда ключи. Как фокусник вынимает кролика из шляпы, это лучше видеть. Вообще вся эта возня с ключами чисто формальное действие для того чтобы показать, что у Джека есть машина. Потому что это ведро можно завести даже с помощью силы мысли. Но Джек всегда достаёт ключи с таким видом, словно это ключи от Ламборгини Мурселого. Джек садится за руль, я на пассажирское сиденье. Иногда за руль сажусь я. Но машина всё-таки Джека, потому что, на мой взгляд, лучше кататься в метро, чем владеть этим. Хотя если иметь ввиду слово "владеть" в прямом смысле, то.. просто чтобы у нас с вами не осталось недопонимания - Джек эту машину не покупал. У нас у обоих нет прав, потому что признать это "средством передвижения" (и тут мы сходимся во мнении) может только ненормальный. Я так подробно останавливаюсь на описании этого ведра на колёсах, просто потому что ни о чём другом думать я в этот момент не могу. Я просто сижу и вспоминаю, что иногда даже такая штука - чертовски полезная вещь. Я высовываюсь из окна и ночной ветер. Это очень приятно ощущение, если вы понимаете, о чём я. Кровь засохла и руки уже не липкие.
-Простынешь, - Джек всегда изображает из себя мамочку в таких случаях. "Не высовывайся из окна", "Пристегни ремень", "Не хватай прикуриватель", "Простынешь".
Но я сажусь на место. Я пристёгиваю ремень. Я не хватаю прикуриватель. Потому что .. чёрт знает почему.
Я включаю магнитолу. Её ни разу не вынимали, не вытаскивали и не крали. Священная Магнитола.
Играют The Offspring "Give it to me baby". И я помню, как сегодня по пути сюда мы вдвоём орали эту песенку. Я улыбаюсь, и я знаю, что Джек тоже слегка улыбается. Я знаю, что вот он сейчас нахмурится и вытрет рукой нос, как делают, когда жуткий насморк, а салфетки нет. Я знаю, что вот он сейчас потянется за пачкой и вытащит зубами сигарету, как он делает всегда, когда раздражён или не в духе. Впрочем, это почти одно и то же.
А того парня я не знаю. Я не знаю, лежит ли он там до сих пор в собственных испражнениях, с дыркой вместо затылка. Или его уже кто-нибудь нашёл и вызвал полицию. Я не знаю его жены. Я не знаю, есть ли у него вообще жена. Я не знаю, будет ли у него сын или дочь. Я не знаю, что она расскажет, когда малыш подрастёт и спросит где его папа. Я не знаю, может, быть, может ,быть она сделает аборт. А в машине играют The Offspring. Может быть, тому парню они тоже нравились.
Машина останавливается. И мы выходим. Мы выходим, и прямо перед нами горит вывеска "Закусочная Монти Кэрри". Мы заходим, и Джек советует мне сходить в сортир. Освежится, а он пока сделает заказ. Я иду в туалет.
Знаете, он ещё общий. И для мальчиков, и для девочек. С каким-то порошком, как в школе, вместо нормального мыла. Я мою руки, я умываю лицо. Вода ржавая и не поймёшь то ли это и вправду ржавая вода, то ли это и вправду моча. Я пытаюсь замыть кровь на футболке и джинсах. Но она уже никогда не отдерётся, так что, считай, и майку, и джинсы остаётся только выкинуть. Я смотрю в зеркало. Зеркало, которое бывает только в придорожных закусочных, в таких вот сортирах. А потом заходит девушка. И я знаю, что у Джека тоже кошелёк остался в других брюках, знаю, что револьвер лежит на раковине, знаю, что, скорее всего эта маленькая сволочь будет кричать, но всё равно делаю международный жест "Тссс" и киваю на револьвер. Я могу поспорить, что про себя она назвала это "пистолетом".
Когда я выхожу, Джек уже сидит за столиком у окна. Он и вправду уже сделал заказ. На столе две тарелки с картошкой фри и бургером в каждой, две чашки кофе и стандартный набор "соль, перец и кетчуп "Хайнс""
- Ну и видок у тебя.
Джек проницателен как банка пикулей.
Я сажусь. Пахнет очень вкусно. И я надеюсь, что у них есть коричневый соус.
-
-
01.05.2011 в 03:35